У каждого из нас есть предпочтения в части оформления интерьера своей квартиры. А уж разобраться в том, откуда и в связи с чем они родились и последовательно на протяжении многих лет имеют место быть, томить и провоцировать, — задача сродни сеансу психоанализа. Поэтому когда человек решает строить дом и привлекает к решению этой задачи архитектора, который по определению переполнен нереализованными творческими замыслами, — замыслы эти воплощаются не на пустом месте и не в чистом поле. Жилье — это каждый раз попытка привести фрагментарность мечтаний заказчика и исканий архитектора, иногда весьма противоречивую и недосказанную, к единству общей игры. Правила такой игры вырабатываются по ходу действия, но при удачном исходе событий всегда могут быть «опознаны» в тех следах, которые остаются после нее, — в расположении стен и проходах, в выбранных предметах и окружающем их свете и воздухе. Некоторые считают, что это и есть архитектура жилого интерьера…
В работе над интерьером данной квартиры архитекторы решали следующую сверхзадачу: сочинить и поставить азартную игру–взаимодействие каждого помещения друг с другом и людьми. В результате нельзя говорить о какой–либо стилевой принадлежности и уж тем более статичности. Интерьер должен изменяться и развиваться вместе с тем потоком, в котором находятся живущие в нем люди, а не становиться замшелой и жесткой корягой поперек всего, о которую бьешься каждый раз, проходя мимо. Два начала — статичное идеальное и развивающееся реальное — не спорят друг с другом, но ведут спокойный и конструктивный диалог. Матрица художественного замысла, сохраняя самодостаточность и целостность, органично наполняется контекстом реальной повседневной жизни, в которой, как известно, все течет, все меняется… Так, например, интерьер двух детских комнат — своеобразный подмалевок на холсте их будущей жизни: когда со временем сформируются и обозначатся вкусы и предпочтения, они сами выберут то, что им больше понравится, нафантазируют, как обустроить свое, личное пространство.
Зато у старших членов семьи предпочтения уже обозначились. Приоритет традиционных ценностей быта (а может, бытия?) отразился в общей планировке квартиры и определенном наборе помещений. Привычное деление на частную, интимную и публичную зоны читается явно, несмотря на иллюзию «перетекающего» открытого пространства. Для этого выстроена особая система коридоров и проходов, напоминающих замысловатый лабиринт, одним из элементов организации которого являются двери: легкие раздвижные перегородки из стекла. Они выполняют «охранную» функцию, а также создают иллюзию воздушности, подчеркивают динамику и пластичность пространства. Этот «лабиринт» позволяет выбрать определенный, в зависимости от обстоятельств, «маршрут» передвижения по квартире, что задает интригу в освоении пространства и взаимодействии с ним. Детские комнаты, спальня родителей, кабинет главы семьи — это личное, приватное, оно умело выведено из зоны возможного обзора, вход туда только по «приглашениям». А вот большая гостиная, объединенная с кухней, которая возвышается на подиуме, открыта для глаз.
Кухня в этой квартире занимает центральное место и по своему расположению относительно других помещений, и по той атмосфере, которая витает в ней. Этакое напоминание о средиземноморском спокойствии и счастливой медлительности сиесты. Камень, дерево и солнце, ветер небрежно развевает тонкие занавеси, а за большим круглым столом так удобно вести неспешные беседы. Стол этот — массивный и в хорошем смысле консервативный — словно олицетворение и утверждение, казалось бы, уже немодного понятия «вечные семейные ценности». Кто–то мудро заметил, что все беды современных «ячеек общества» от того, что прервалась традиция семейных обедов. Устойчивая основательность круглой столешницы словно магнитом притягивает к себе всех домочадцев, закольцовывая их в одно гармоничное и нерасторжимое целое. В этой квартире вообще большое количество неочевидных символических знаков и метафор. Интерьер, как талантливо написанное литературное произведение, таит в себе мозаику смысла и бесконечные возможности ее составления. Можно остановиться на первом — сугубо функциональном, «сюжетном», — заинтересовавшись, углубиться дальше по лабиринту (как в прямом, так и в переносном смысле) и обнаружить неожиданный планировочный ракурс, предметную цитату. А пристально изучив художественные особенности и формообразующие подробности, непременно хочется «дойти до самой сути», найти, словно в процессе психоанализа, отправную точку всего, что так счастливо смешалось и примирилось в этой квартире. В итоге выстраивается мифологическая картина бытия, в которой «вечные ценности» мироздания овеществляются средствами интерьера. В доказательство и утверждение того — еще одна исчерпывающе емкая примета–знак — древнегреческие колонны, своеобразные эмоциональные рецепторы этой квартиры. Они есть в спальне, в гостиной, в ванной комнате. Элемент декора, но весьма «говорящий»: связующая ось между прошлым и настоящим, которая дает уверенность в будущем, в том, что время едино и непрерывно и что так будет всегда…